28.04.2021
Просмотров: 1060
Экоактивисты и экологи все больше говорят о выращивании в России карбоновых, или климатических, лесов. Такие леса вбирают максимальное количество углекислого газа из атмосферы, замедляя изменение климата. Этим обсуждениям способствовало постановление Правительства России, которое разрешило выращивать леса на сельхозземлях, и подготовка закона «О государственном регулировании выбросов парниковых газов». Вместе с Андреем Стеценко разбираемся в новых законах, а также в том, как вырастить и оформить климатический лес, какие есть новые экологические тренды и почему важно не только посадить лес, но и вырастить.
Материал основан на записи прямого эфира проекта PosadiLes.ru с Андреем Стеценко 2 декабря 2020 года. Справка: Андрей Стеценко — кандидат экономических наук, старший научный сотрудник и преподаватель МГУ. Президент АНО «Центр экологических инноваций», эксперт Совета Федерации. Руководитель и создатель климатического лесного проекта в Алтайской крае.
— Андрей, расскажите о сфере Ваших научных интересов и главных исследованиях. Почему Вы занимаетесь карбоновым лесом?
Я учился на факультете почвоведения МГУ, потому что хотел получить экологическое образование. Среди ученых возник проект «Зеленая стена России». Ученые показали, что в стране необходимо восстанавливать лесополосы — защитные ряды деревьев среди пахотных земель. И я, будучи студентом 4-го курса, пошел в Совет Федерации и сказал: «Депутаты, посмотрите, какой хороший проект по сохранению лесов и почв, чтобы их не сдувало и не было эрозии». Мне сказали: «Прекрасно! А сколько будет стоить его воплощение?»
Я не был экономистом и не мог ответить. Меня попросили: «Узнай стоимость проекта, и тогда мы тебя внимательно послушаем». Я не нашел экономистов-экологов, понимающих в лесном и сельском хозяйстве одновременно. Пришлось поступить в аспирантуру экономическую факультета МГУ. Спустя более чем 21 год мне довелось вернуться в Совет Федерации в качестве эксперта по климату и лесам, с прошлого года я плотно работаю с ним. Кольцо замкнулось. Теперь я знаю, сколько стоят проекты и как их сделать выгодными для фермеров, лесников, крестьян и других землевладельцев. В 1997 году, когда я учился в аспирантуре, приняли Киотский протокол. И я подумал: «Прекрасная идея! Можно компенсировать выбросы промышленных предприятий, авиации, транспорта за счет поглощения углекислого газа лесами и лесополосами».
Нам необходимо восстанавливать леса, а денег на это нет. А также нам надо восстанавливать лесополосы для устойчивости сельского хозяйства, но денег на это не выделяется уже около 30 лет, с момента развала Советского Союза. Я прописал эту идею в моей диссертации. С тех пор я занимаюсь этой темой уже больше 20 лет. Первый лесной проект у меня был по поглощению парниковых газов. В 2000-2002 годах мы посадили лесополосы в Воронежской области.
— Почему сейчас столь остро необходимы экологические и лесные проекты?
Мы живем в эпоху бурных перемен. Климатологи утверждают, что человечество в течение последних 150 лет постоянно выбрасывает в атмосферу ископаемое топливо, которое раньше было под землей. Более того, мы распахали все возможные территории и активно нарушаем лесной покров нашей планеты. В Европе лесов уже почти не осталось. Вроде бы, если все семь миллиардов людей собрать и дать каждому по одному квадратному метру, то мы уместимся на территории размером с озеро Иссык-Куль (примерно 182×58 километров). Это совсем не много. Но воздействие на природу мы оказываем колоссальное. Сейчас есть угроза исчезновения вообще всех видов с планеты Земля. Наблюдается колоссальное сокращение биоразнообразия. Такого не наблюдалось много тысяч лет с момента быстрого исчезновения динозавров от того же изменения климата, только в другую сторону, от глобального похолодания.
— Какие новые тренды в сфере экологии и лесовосстановления Вы отмечаете?
Кардинально меняется отношение финансового сектора к экологии. Сейчас можно часто слышать: «зеленая экономика», «зеленые инвестиции», «зеленая инициатива», «мы будем финансировать альтернативную энергетику». Намечается новая тенденция на экологические проекты. Яркий пример. На Российско-европейской конференции по климату в Сколково, которая прошла в декабре 2020 года, представители банков и бирж обсуждали возможности новых «зеленых» проектов. Это кардинальное отличие сегодняшнего 2020 года от 1994-го. Если дополнительные большие деньги будут тратиться на сохранение окружающей среды, то мы ее сможем сберечь.
Сейчас, когда приходишь к бизнесменам, они уже говорят так: «О, у вас экологический проект? Как нам вас не хватало! Вы очень нужны! Может быть, ваш проект спасет наш бизнес».
— В Минэкономразвития готовится закон «Об ограничении выбросов парниковых газов в атмосферный воздух». Как Вы можете прокомментировать эту инициативу? Как этот закон может повлиять на лесные ресурсы?
Не было бы счастья, да несчастье помогло. Я был на конференции ООН в 2019 году в Мадриде. В последний день конференции собрались страны Европейского Союза и договорились, что к 2050 году им надо стать климатически нейтральными. Не все это горячо поддерживали. Например, Польша до сих пор так и не подписала принятый странами документ «Green New Deal» («Новая зеленая политика»). В этом документе возник существенный момент. Европейцы говорят: «Мы у себя ведем климатически ответственный бизнес, заставляем наших производителей компенсировать выбросы парниковых газов, так почему же другие страны этим не занимаются? Как же равные права?» Так что товары из страны, где нет углеродного регулирования, будут платить налог за углеродный след.
В Европе сейчас самый высокий налог за тонну выбросов CO2 — 28 евро, в США — 17$, а например, а в Китае — 9$. Китайский рынок с 2-3$ за тонну CO2 в 2018 году вырос до 9$. Так что этот рынок компенсации CO2 действительно быстро растет. Наиболее развитая система регулирования выбросов парниковых газов сегодня сложилась в ЕС.
Европейцы занимаются ее развитием еще с докиотского периода (до 2005 года). Уже к 2006 году они сформировали предпосылки к регулированию выбросов парниковых газов. Их цель слезть с «нефтяной иглы» и перейти на возобновляемые — вечные источники энергии, такие как солнце, ветер, приливы-отливы. Европейцы предполагали, что они смогут стать ведущими разработчиками новых технологий по использованию альтернативной энергетики и наладят у себя производство солнечных панелей, ветряков и будут ими торговать по всему миру. Но их опередили китайцы, которые производят значительно больше ветряков и солнечных панелей по международным разработкам, которые стоят дешевле европейских. Формирование этой идеологии происходило еще в прошлом веке, европейцы и японцы ратовали за техногенный путь снижения выбросов парниковых газов от ископаемого топлива.
В последнюю ночь переговоров до подписания Киотского протокола Россия, Канада, США, Австралия и Бразилия отстояли возможность создания лесных проектов для компенсации выбросов CO2. Впоследствии и Канада, и Австралия отказались от лесных проектов в Киотском протоколе, а США вовсе вышли из стран-участников. Однако в ряде стран были реализованы лесные проекты, больше всего в Бразилии. Новая Зеландия также сделала свой рынок по продаже CO2 от лесных проектов, увеличив посадки леса на 17% за время реализации Киотского протокола с 2008 по 2012 годы. А 17% это очень много, т.е. за пять таких периодов Новая Зеландия смогла бы восстановить все свои леса на территории своих островов.
Этот новый экономический механизм можно применить к нашей планете и за очень короткий промежуток времени восстановить леса на Земле!
— Что такое рынок компенсации CO2? Какие есть методы компенсации CO2?
Рынок компенсации выбросов парниковых газов — это место, где можно «обменять» выбросы парниковых газов на их поглощение или сокращение. Это инфраструктура, подразумевающая место и законодательную базу (институциональные возможности), на которых могут быть представлены проекты по сокращению и поглощению парниковых газов, и некий ответственный орган, следящий за честностью сделок. Если предприятие обязано или добровольно желает уменьшить свой углеродный след на X тонн CO2, то оно может приобрести кем-либо сокращенные или поглощенные X т CO2 и произвести зачет (концеляцию) своих выбросов на объем поглощений X т CO2, например, лесным проектом.
Проще всего это пояснить на рисунке. Промышленные предприятия, транспорт, авиация, выбрасывают парниковые газы, а леса, лесополосы, почвенный покров поглощают CO2 в процессе фотосинтеза, накапливая биомассу.
Примеры таких проектов: посадка леса, строительство котельной, которая будет выбрасывать на 20-30% меньше парниковых газов, запуск производства электричества из возобновляемых источников энергии или утепление домом, что приведет к экономии на отоплении. Все эти проекты могут быть представлены на углеродном рынке для тех, кто хочет сократить выбросы парниковых газов, например, на производстве, чтобы компенсировать часть выбросов. Существенные элементы для формирования этого рынка — законодательная база и реестр парниковых газов, то есть таблица с информацией о проектах или «прилавок», на котором выложен товар. На сегодня в России почти все есть. Обсуждается законопроект «Об ограничении выбросов парниковых газов в атмосферный воздух», в нем есть все необходимые элементы для углеродного рынка. Российский реестр углеродных единиц был создан еще в рамках Киотского протокола. Просто следует возобновить его работу.
— В бюджет страны идут живые деньги или в виде того, что компании финансируют проекты в сфере компенсации CO2?
Мы сейчас совсем не говорим про бюджет страны. Этот механизм финансирования климатических лесов не использует государственных денег, исключительно частные инвестиции. Это могут быть и средства компаний, желающих сократить свой углеродный след, и частные инвестиции людей, неравнодушных к экологии и восстановлению леса. Именно за внебюджетные средства могут быть высажены и сохранены климатические леса, поглощения которых можно будет продать на углеродном рынке. Один из существенных доказательств дополнительного воздействия человека — это то, откуда взяты деньги на этот конкретный лес? Если деньги государственные, то и сокращения/поглощения государственные.
Если деньги частные, то сокращения/поглощения частные. В климатическом соглашении есть и бюджетные деньги. Государство сохраняет на них лесной фонд страны. Оно отчитывается этими поглощениями CO2 перед Рамочной конвенцией по изменению климата ООН. Также Россия выпускает регулярный Национальный доклад о кадастре антропогенных выбросов из источников и абсорбции поглотителями парниковых газов, не регулируемых Монреальским протоколом. В сентябре 2019 года Дмитрий Анатольевич Медведев ратифицировал Парижское соглашение по климату. И дальше он сказал прессе, что в течение года появится закон о регулировании выбросов парниковых газов. Год прошел, а закона пока что нет.
В Правительстве РФ обсуждался этот вопрос. Российский союз промышленников и предпринимателей, в том числе представители угольных отраслей, сказали: «Мы не хотим платить за CO2. И давайте вообще выкинем из проекта какие-либо механизмы торговли CO2». Но в результате этого загубили проекты подобные нашему, которые могли бы компенсировать выбросы парниковых газов. Я как эксперт выступал в Совете Федерации и говорил, что мы не заставим владельца земли, фермера посадить лес, если за это они не получат ни копейки. Это совершенно не выгодно. В 2019 году я говорил угольщикам: «Давайте попробуем продавать климатически нейтральный уголь в Европу. Углеродный след такого угля компенсирован посадками леса». Они отправили запросы в компании ЕС, продающие уголь. Но эти компании тогда не проявили большого интереса к «зеленому» углю (без углеродного следа).
Мне сказали, что в период действия Киотского протокола был один продавец угля в Великобритании, который платил больше за «зеленый» уголь. Но с окончанием Киотского протокола след его затерялся. Раз был такой прецедент, то высока вероятность, что тема компенсации углеродного следа для энергоносителей вернется в Парижском климатическом соглашении 2020-2030 годов. Более того, зародыши этих течений уже возникают. Так, Япония активно покупает «зеленый» водород — водород, при производстве которого компенсирован углеродный след. Я видел новый проект закона об углеродном рынке в России (закон уже приняли в первом чтении в Думе в апреле 2021 года, — прим. ред.). В нем есть все, что нужно.
Первым главным шагом будет принятие закона и то, что из него не выбросят необходимые для углеродного рынка элементы. Далее нужно создать российский реестр углеродных единиц. Чтобы торговать выбросами или поглощениями CO2, нам же нужно куда-то эти цифры заносить. Затем надо верифицировать проект сокращения выбросов CO2 и подключать биржу для торгов. Читайте продолжение интервью здесь.
Материал основан на записи прямого эфира проекта PosadiLes.ru с Андреем Стеценко 2 декабря 2020 года. Справка: Андрей Стеценко — кандидат экономических наук, старший научный сотрудник и преподаватель МГУ. Президент АНО «Центр экологических инноваций», эксперт Совета Федерации. Руководитель и создатель климатического лесного проекта в Алтайской крае.
— Андрей, расскажите о сфере Ваших научных интересов и главных исследованиях. Почему Вы занимаетесь карбоновым лесом?
Я учился на факультете почвоведения МГУ, потому что хотел получить экологическое образование. Среди ученых возник проект «Зеленая стена России». Ученые показали, что в стране необходимо восстанавливать лесополосы — защитные ряды деревьев среди пахотных земель. И я, будучи студентом 4-го курса, пошел в Совет Федерации и сказал: «Депутаты, посмотрите, какой хороший проект по сохранению лесов и почв, чтобы их не сдувало и не было эрозии». Мне сказали: «Прекрасно! А сколько будет стоить его воплощение?»
Я не был экономистом и не мог ответить. Меня попросили: «Узнай стоимость проекта, и тогда мы тебя внимательно послушаем». Я не нашел экономистов-экологов, понимающих в лесном и сельском хозяйстве одновременно. Пришлось поступить в аспирантуру экономическую факультета МГУ. Спустя более чем 21 год мне довелось вернуться в Совет Федерации в качестве эксперта по климату и лесам, с прошлого года я плотно работаю с ним. Кольцо замкнулось. Теперь я знаю, сколько стоят проекты и как их сделать выгодными для фермеров, лесников, крестьян и других землевладельцев. В 1997 году, когда я учился в аспирантуре, приняли Киотский протокол. И я подумал: «Прекрасная идея! Можно компенсировать выбросы промышленных предприятий, авиации, транспорта за счет поглощения углекислого газа лесами и лесополосами».
Нам необходимо восстанавливать леса, а денег на это нет. А также нам надо восстанавливать лесополосы для устойчивости сельского хозяйства, но денег на это не выделяется уже около 30 лет, с момента развала Советского Союза. Я прописал эту идею в моей диссертации. С тех пор я занимаюсь этой темой уже больше 20 лет. Первый лесной проект у меня был по поглощению парниковых газов. В 2000-2002 годах мы посадили лесополосы в Воронежской области.
— Почему сейчас столь остро необходимы экологические и лесные проекты?
Мы живем в эпоху бурных перемен. Климатологи утверждают, что человечество в течение последних 150 лет постоянно выбрасывает в атмосферу ископаемое топливо, которое раньше было под землей. Более того, мы распахали все возможные территории и активно нарушаем лесной покров нашей планеты. В Европе лесов уже почти не осталось. Вроде бы, если все семь миллиардов людей собрать и дать каждому по одному квадратному метру, то мы уместимся на территории размером с озеро Иссык-Куль (примерно 182×58 километров). Это совсем не много. Но воздействие на природу мы оказываем колоссальное. Сейчас есть угроза исчезновения вообще всех видов с планеты Земля. Наблюдается колоссальное сокращение биоразнообразия. Такого не наблюдалось много тысяч лет с момента быстрого исчезновения динозавров от того же изменения климата, только в другую сторону, от глобального похолодания.
— Какие новые тренды в сфере экологии и лесовосстановления Вы отмечаете?
Кардинально меняется отношение финансового сектора к экологии. Сейчас можно часто слышать: «зеленая экономика», «зеленые инвестиции», «зеленая инициатива», «мы будем финансировать альтернативную энергетику». Намечается новая тенденция на экологические проекты. Яркий пример. На Российско-европейской конференции по климату в Сколково, которая прошла в декабре 2020 года, представители банков и бирж обсуждали возможности новых «зеленых» проектов. Это кардинальное отличие сегодняшнего 2020 года от 1994-го. Если дополнительные большие деньги будут тратиться на сохранение окружающей среды, то мы ее сможем сберечь.
Сейчас, когда приходишь к бизнесменам, они уже говорят так: «О, у вас экологический проект? Как нам вас не хватало! Вы очень нужны! Может быть, ваш проект спасет наш бизнес».
— В Минэкономразвития готовится закон «Об ограничении выбросов парниковых газов в атмосферный воздух». Как Вы можете прокомментировать эту инициативу? Как этот закон может повлиять на лесные ресурсы?
Не было бы счастья, да несчастье помогло. Я был на конференции ООН в 2019 году в Мадриде. В последний день конференции собрались страны Европейского Союза и договорились, что к 2050 году им надо стать климатически нейтральными. Не все это горячо поддерживали. Например, Польша до сих пор так и не подписала принятый странами документ «Green New Deal» («Новая зеленая политика»). В этом документе возник существенный момент. Европейцы говорят: «Мы у себя ведем климатически ответственный бизнес, заставляем наших производителей компенсировать выбросы парниковых газов, так почему же другие страны этим не занимаются? Как же равные права?» Так что товары из страны, где нет углеродного регулирования, будут платить налог за углеродный след.
В Европе сейчас самый высокий налог за тонну выбросов CO2 — 28 евро, в США — 17$, а например, а в Китае — 9$. Китайский рынок с 2-3$ за тонну CO2 в 2018 году вырос до 9$. Так что этот рынок компенсации CO2 действительно быстро растет. Наиболее развитая система регулирования выбросов парниковых газов сегодня сложилась в ЕС.
Европейцы занимаются ее развитием еще с докиотского периода (до 2005 года). Уже к 2006 году они сформировали предпосылки к регулированию выбросов парниковых газов. Их цель слезть с «нефтяной иглы» и перейти на возобновляемые — вечные источники энергии, такие как солнце, ветер, приливы-отливы. Европейцы предполагали, что они смогут стать ведущими разработчиками новых технологий по использованию альтернативной энергетики и наладят у себя производство солнечных панелей, ветряков и будут ими торговать по всему миру. Но их опередили китайцы, которые производят значительно больше ветряков и солнечных панелей по международным разработкам, которые стоят дешевле европейских. Формирование этой идеологии происходило еще в прошлом веке, европейцы и японцы ратовали за техногенный путь снижения выбросов парниковых газов от ископаемого топлива.
В последнюю ночь переговоров до подписания Киотского протокола Россия, Канада, США, Австралия и Бразилия отстояли возможность создания лесных проектов для компенсации выбросов CO2. Впоследствии и Канада, и Австралия отказались от лесных проектов в Киотском протоколе, а США вовсе вышли из стран-участников. Однако в ряде стран были реализованы лесные проекты, больше всего в Бразилии. Новая Зеландия также сделала свой рынок по продаже CO2 от лесных проектов, увеличив посадки леса на 17% за время реализации Киотского протокола с 2008 по 2012 годы. А 17% это очень много, т.е. за пять таких периодов Новая Зеландия смогла бы восстановить все свои леса на территории своих островов.
Этот новый экономический механизм можно применить к нашей планете и за очень короткий промежуток времени восстановить леса на Земле!
— Что такое рынок компенсации CO2? Какие есть методы компенсации CO2?
Рынок компенсации выбросов парниковых газов — это место, где можно «обменять» выбросы парниковых газов на их поглощение или сокращение. Это инфраструктура, подразумевающая место и законодательную базу (институциональные возможности), на которых могут быть представлены проекты по сокращению и поглощению парниковых газов, и некий ответственный орган, следящий за честностью сделок. Если предприятие обязано или добровольно желает уменьшить свой углеродный след на X тонн CO2, то оно может приобрести кем-либо сокращенные или поглощенные X т CO2 и произвести зачет (концеляцию) своих выбросов на объем поглощений X т CO2, например, лесным проектом.
Проще всего это пояснить на рисунке. Промышленные предприятия, транспорт, авиация, выбрасывают парниковые газы, а леса, лесополосы, почвенный покров поглощают CO2 в процессе фотосинтеза, накапливая биомассу.
Примеры таких проектов: посадка леса, строительство котельной, которая будет выбрасывать на 20-30% меньше парниковых газов, запуск производства электричества из возобновляемых источников энергии или утепление домом, что приведет к экономии на отоплении. Все эти проекты могут быть представлены на углеродном рынке для тех, кто хочет сократить выбросы парниковых газов, например, на производстве, чтобы компенсировать часть выбросов. Существенные элементы для формирования этого рынка — законодательная база и реестр парниковых газов, то есть таблица с информацией о проектах или «прилавок», на котором выложен товар. На сегодня в России почти все есть. Обсуждается законопроект «Об ограничении выбросов парниковых газов в атмосферный воздух», в нем есть все необходимые элементы для углеродного рынка. Российский реестр углеродных единиц был создан еще в рамках Киотского протокола. Просто следует возобновить его работу.
— В бюджет страны идут живые деньги или в виде того, что компании финансируют проекты в сфере компенсации CO2?
Мы сейчас совсем не говорим про бюджет страны. Этот механизм финансирования климатических лесов не использует государственных денег, исключительно частные инвестиции. Это могут быть и средства компаний, желающих сократить свой углеродный след, и частные инвестиции людей, неравнодушных к экологии и восстановлению леса. Именно за внебюджетные средства могут быть высажены и сохранены климатические леса, поглощения которых можно будет продать на углеродном рынке. Один из существенных доказательств дополнительного воздействия человека — это то, откуда взяты деньги на этот конкретный лес? Если деньги государственные, то и сокращения/поглощения государственные.
Если деньги частные, то сокращения/поглощения частные. В климатическом соглашении есть и бюджетные деньги. Государство сохраняет на них лесной фонд страны. Оно отчитывается этими поглощениями CO2 перед Рамочной конвенцией по изменению климата ООН. Также Россия выпускает регулярный Национальный доклад о кадастре антропогенных выбросов из источников и абсорбции поглотителями парниковых газов, не регулируемых Монреальским протоколом. В сентябре 2019 года Дмитрий Анатольевич Медведев ратифицировал Парижское соглашение по климату. И дальше он сказал прессе, что в течение года появится закон о регулировании выбросов парниковых газов. Год прошел, а закона пока что нет.
В Правительстве РФ обсуждался этот вопрос. Российский союз промышленников и предпринимателей, в том числе представители угольных отраслей, сказали: «Мы не хотим платить за CO2. И давайте вообще выкинем из проекта какие-либо механизмы торговли CO2». Но в результате этого загубили проекты подобные нашему, которые могли бы компенсировать выбросы парниковых газов. Я как эксперт выступал в Совете Федерации и говорил, что мы не заставим владельца земли, фермера посадить лес, если за это они не получат ни копейки. Это совершенно не выгодно. В 2019 году я говорил угольщикам: «Давайте попробуем продавать климатически нейтральный уголь в Европу. Углеродный след такого угля компенсирован посадками леса». Они отправили запросы в компании ЕС, продающие уголь. Но эти компании тогда не проявили большого интереса к «зеленому» углю (без углеродного следа).
Мне сказали, что в период действия Киотского протокола был один продавец угля в Великобритании, который платил больше за «зеленый» уголь. Но с окончанием Киотского протокола след его затерялся. Раз был такой прецедент, то высока вероятность, что тема компенсации углеродного следа для энергоносителей вернется в Парижском климатическом соглашении 2020-2030 годов. Более того, зародыши этих течений уже возникают. Так, Япония активно покупает «зеленый» водород — водород, при производстве которого компенсирован углеродный след. Я видел новый проект закона об углеродном рынке в России (закон уже приняли в первом чтении в Думе в апреле 2021 года, — прим. ред.). В нем есть все, что нужно.
Первым главным шагом будет принятие закона и то, что из него не выбросят необходимые для углеродного рынка элементы. Далее нужно создать российский реестр углеродных единиц. Чтобы торговать выбросами или поглощениями CO2, нам же нужно куда-то эти цифры заносить. Затем надо верифицировать проект сокращения выбросов CO2 и подключать биржу для торгов. Читайте продолжение интервью здесь.
Беседовал Матвей Антропов Фото обложки: pixabay.com
Наш проект существует благодаря вашей помощи! Если вы нашли материал полезным, вы можете оставить комфортное для вас вознаграждение.
