«Если мы исчезнем с лица Земли, биосфера восстановится за несколько веков», — Павел Лукша

Экономист и эксперт в сфере образования будущего Павел Лукша рассказывает о том, очистилась ли природа в период пандемии коронавируса, сколько времени нужно природе на восстановление от деятельности человека, сколько осталось жить человечеству при нынешнем количестве ежегодных выбросов и о том, какие выводы нам надо сделать из всемирного карантина. Справка: Павел Олегович Лукша — кандидат экономических наук, профессор практики Московской школы управления СКОЛКОВО, директор проекта Global Education Futures, эксперт в сфере навыков и моделей образования будущего. Работы Павла Олеговича опубликованы в ведущих международных научных журналах по стратегическому предпринимательству, эволюционной экономике, социальной кибернетике. — Насколько быстро мы разрушаем природу? Если количество отходов и вредных производств не будет уменьшаться, то сколько человечество сможет еще прожить? На самом деле, точно ответить на этот вопрос нельзя. Есть несколько типов экологических проблем разного характера. И человечество начало осознавать их относительно недавно, всего около 50 лет назад. До этого десятки тысяч лет мы влияли на природу, серьезно нарушали экологическое равновесие, но даже не понимали, что делаем что-то не так. Первая проблема, которую мы осознали как раз в 60-е годы прошлого века, — это проблема загрязнений. До середины 19 века, до начала массовой индустриализации, человечество пользовалось в основном возобновляемыми ресурсами — дерево, кожа, кость. Удобрения — зола, экскременты животных. Все это природа умеет перерабатывать. В 20 веке ситуация сильно поменялась. Применение пестицидов, инсектицидов, использование токсических веществ по разным направлениям, радиация — все эти явления, порожденные научным индустриальным комплексом, имеют очень негативное влияние на природу. То есть, помимо полезного эффекта для человека, у них огромные побочные явления. Это все было осознано в виде проблемы мусора или загрязнения. С этой проблемой человек постепенно учится работать — создаются системы переработки мусора, в городах отслеживается состав воздуха и так далее. Если бы мусор был нашей единственной проблемой, мы бы с ней рано или поздно бы справились. Вторая проблема, которая была во многом осознана тоже около 50 лет назад, — пределы роста. Это то, что называется «невозобновляемые ресурсы». Индустриальная цивилизация базируется во многом на том, что мы берем из природы те ресурсы, которые она не возобновляет с той скоростью, с какой мы их извлекаем — нефть, газ, уголь, радиоактивные металлы, редкоземельные металлы, фосфаты для удобрений. По всем этим ресурсам «запас хода» при нынешних темпах потребления — максимум на десятки лет. А потом не будет хватать топлива, ресурсов для производства электроники, батарей, прочих высокотехнологичных изделий, нужных для жизни городов, для транспорта или для медицины. В этом смысле индустриальная цивилизация с ее нынешними технологиями сама по себе неустойчива. Ясно, что надо менять технологии, чтобы использовать в основном возобновляемые материалы, чтобы перерабатывать электронный мусор, и так далее. Об этом подробно пишет в своих докладах «Римский клуб». В 21 веке возникло новое понимание темы экологических проблем — идея «планетарных границ», которую описал Стокгольмский институт устойчивости. Как уже сказано, своими действиями мы оказываем разрушающее воздействие на системы, которые поддерживают наше существование на планете. И это воздействие сильнее, чем мы полагаем: мы меняем биосферу, атмосферу, состав океанов и так далее. Нас очень много на планете Земля, и наш экологический след уже огромен. И здесь все гораздо хуже, потому что процессы, которыми природа реагирует на наше воздействие, не являются линейными. Нельзя сделать прогноз на основании того, как все было до сих пор, чтобы понять, как оно будет дальше. Грубо говоря, тело можно долго отравлять каким-то веществом, и оно будет адаптироваться, но потом в какой-то момент происходит скачкообразное изменение, и тело быстро гибнет — как курильщик может очень долго курить, а потом заболевает раком и быстро сгорает. Биосфера очень устойчива, но в ней есть свои взаимосвязи между разными организмами, обеспечивающие стабильность всей планетарной системы. Мы не знаем, насколько быстро происходит разрушение, и не произойдет ли в какой-то момент каскадное обрушение биосферы, то, что называется «шестым вымиранием». Если, к примеру, Билл Гейтс решит, что для того, чтобы избавить нас от малярии, нужно уничтожить всех комаров (как, собственно, и предлагает уже долгое время его фонд), далее будет выведен вирус, который уничтожает конкретно этих малярийных комаров. Вполне возможно, что эта интервенция приведет к тому, что мгновенно нарушится гигантское количество цепочек взаимосвязей в биосфере. Гибель комаров может привести к гибели птиц, гибель птиц может дестабилизировать еще какие-то процессы, в итоге начнут гибнуть уже полезные насекомые, те же пчелы, а гибель пчел может привести к гибели цветущих растений. А это уже полная остановка сельского хозяйства и радикальное сокращение кислорода на Земле.

Мы на самом деле можем в один прекрасный момент проснуться в ситуации, где скачкообразно начинает «сыпаться биосфера», виды гибнут один за другим. У нас самих нет никаких технологических способов и даже способов мышления, чтобы с этим справиться.

Мы не знаем, когда такой процесс может начаться, у нас банально не хватает знаний — через 30 лет, через 50 или через 100. Все временны́е оценки основаны на догадках больше, чем на научном знании. Но на самом деле точные прогнозы и не нужны. Ясно, что наша цивилизация в ее нынешнем виде принципиально неустойчива — и с точки зрения взаимодействия с природными ресурсами, и с точки зрения разрушения разных планетарных систем.

У нас есть максимум от 40 до 80 лет, чтобы что-то исправить. «Перезагрузить» правила игры, которые действовали примерно последние 10 тысяч лет. И индустриальная цивилизация, развивавшаяся много столетий, и аграрная цивилизация, из которой она выросла, — обе они разрушительны для планеты. Конец 21 века абсолютно точно является границей, за которую человечество не сможет перейти, если оно не поменяет свой стиль жизни.

— В нынешних условиях не только приостанавливаются производства и улетучивается смог из городов, но, например, сильно выросло количество отходов от использования одноразовых масок, перчаток и других подобных вещей, от доставки еды на дом. Можно говорить о том, что общемировой карантин как-то ослабил давление людей на природу? Экологические процессы на самом деле имеют другую скорость. На самом деле природа не восстанавливается за два месяца. Чтобы выросло дерево, нужно 10 лет. Чтобы вырос лес, нужно 30 лет. Чтобы восстановилась популяция охраняемых диких животных, нужно 50 лет моратория на их убийство. С другой стороны, то, что мы видим очищение, показывает нам, что у природы сохраняется высокий генеративный потенциал. Есть очень интересный фильм BBC «Земля после нас», где показано, что будет с Землей, если человек исчезнет вместе с его способами существования.

Природа очень быстро может себя восстановить — в скоростях природы. Если мы исчезнем с лица Земли, биосфера восстановится за несколько веков. И сто, и тысяча лет для биосферы — миг, потому что она существует миллиарды лет.

Мы, человечество, большую часть вреда биосфере нанесли за последние десятилетия. До этого жили мы в относительной с ней гармонии — относительной, потому что и сельское хозяйство нанесло планете огромный урон. В Европе основная масса лесов была уничтожена уже к 19 веку, до начала индустриализации. Вообще же — да, мы оставляем след на планете и разрушаем ее, но не надо переоценивать наше влияние. Мы достаточно крупные существа, у нас есть мощные технологии, мы можем причинить Земле много вреда. Но уничтожить планету мы не сможем ни при каком раскладе. Земля и биосфера переживали геологические эпохи невероятной разрушительности.

Весь вопрос не в том, выживет ли планета и нужно ли ее спасать. Нужно спасать себя и свое существование на планете, которая разрушается от нашего образа существования и выдает нам обратную связь в виде вирусов, эпидемий, ураганов и всего того, что нас самих в конечном итоге уничтожит. Поэтому в наших интересах — помочь природе восстановиться как можно быстрее.

— Получается, что нам нужно думать в масштабах всей планеты и не ограничиваться рамками страны или региона? Да, без развития планетарного мышления эту проблему решить невозможно. И планетарное мышление — это не мышление государств, это в первую очередь мышление людей. То есть, если у вас появляется такое мышление, вы становитесь гражданином мира, существом, которое в первую очередь обитает на планете Земля, а потом уже отождествляет себя с конкретной нацией. Если вы из этого миропонимания начинаете действовать, вы становитесь частью того сообщества, которое тоже мыслит подобным образом. — Есть ли у обычных людей и политиков подвижки к тому, чтобы принимать решения на планетарном уровне? Я думаю, да. Есть много движений, людей. Новое поколение молодежи воспринимает экологическую проблему как свою. Это не разовые случаи, не «городские сумасшедшие» — минимум 30-40% поколения 15-20-летних называют экологию в числе основных вопросов, которыми надо заниматься. На мой взгляд, идет переход в новую реальность, в которой экологическая повестка перестанет быть маргинальной, в которой уйдет идея, что «экология — это затратно». В той реальности, которая возникает, экология является принципом организации общества. Я считаю, что этот переход займет около 10-20 лет. Он будет сопряжен с еще одним важным переходом — сменой поколений политиков. Сейчас по всему миру, от США до России, Турции и Китая, управляют люди, которым в районе 70 лет, так называемые «беби-бумеры» [поколение, рожденное в 1940 – 1959 годы – прим. ред.]. Это люди, выросшие в реальности, где отношения человека и природы еще не были проблемой — они помнят чистые реки, свежий воздух, а сейчас они, как правило, живут в резиденциях в заповедных местах. Они просто не видят экологических проблем и не знают, как с ними работать. Для них сохранение планеты не является частью их мировоззрения. То же самое с главами корпораций. Для них эксплуатация природы — источник их богатства и влияния. Поэтому они не просто не замечают экологических проблем — они всеми способами стараются запрещать их обсуждать. Пусть люди говорят о модных скандалах, пусть обсуждают новую модель смартфона — но ни в коем случае не говорят о проблемах мусора, загрязнения воздуха, изменений климата! Не случайно у нас в стране почти нет обсуждения экологической повестки в масс-медиа — это неофициальная государственная политика и политика крупных корпораций. Они не хотят давать деньги, чтобы эта тема обсуждалась, и платят большие деньги, чтобы эта тема не обсуждалась, замалчивалась. Посмотрите только на одну ситуацию прошлого (2019) года — мусорные свалки в Волоколамске и Шиесе — как там «гасили» местные сообщества, как не позволяли об этом говорить ни в одном федеральном СМИ. Думаете, это случайность? Таких «шиесов» по стране сотни, экологическая тема у людей очень «болит», и ее реально боятся. Но мы ожидаем, что в течение ближайшего десятилетия новое поколение молодых и активных политиков с экологической повесткой по всему миру начнут приходить к власти. Эти люди, которым сейчас около 25-35 лет, будут занимать все больше позиций и ставить совершенно другие задачи. Я думаю, вероятность того, что и в нашей стране такие люди придут в следующем политическом цикле, очень высокая. Думаю, что «очищение природы», которое произошло за прошедшие два месяца, научит людей одному простому факту: что относительно небольшие воздействия на поведение корпораций и государства могут привести к заметному улучшению состояния окружающей среды. Это будет осознано и приведет к всплеску экологического сознания. На двухмесячном карантине воздух и вода значительно очистились. Если мы введем правила, подобные двухмесячному карантину, мы получим улучшение экологической ситуации. Такие технологии есть для сбережения ресурсов и уменьшения выбросов, их можно применять. За два месяца мы все перешли в онлайн и научились в нем работать. Так же мы научимся работать и в экологическом режиме. — Прокомментируйте, пожалуйста, интересный репост записи Николь и Александра Кротовски на вашей странице Facebook. В нем говорится: «Этот момент времени — не кара и не месть, а именно испытание — проверка на прочность, на вшивость. Лакмусовая бумажка, проявитель, сноп света, направленный с другой стороны на ткань нашего социума, чтобы стало видно, где мы прозрачны, а где непроницаемы. По результатам тестирования самое слабое звено — именно то, которым принято гордиться на саммитах и форумах. Экзамен провален по всем основным дисциплинам нашего общественного устройства: экономика, наука, медицина, образование, СМИ, международное сотрудничество, прогнозирование… Наши главные опоры оказались беспомощны, бесполезны и обременительны. Происходящее в эти недели — колоссальный цивилизационный артефакт, посадивший в лужу всю нашу глянцевую выставку собственных достижений. Система полностью дискредитировала себя — король голый. Ни отдельные люди, ни человечество в целом, а принятая модель нашего общежития. По факту она отправлена даже не на заслуженную пенсию, а просто уволена в связи с непригодностью без выходного пособия». Конец цитаты. Александр и Николь — мои хорошие друзья. Они художники, писатели, режиссеры. Художник пользуется гиперболой, чтобы произвести шоковый эффект. Я сам скорее ученый, а ученые предпочитают строгую форму высказываний. Если я отнесусь к их высказыванию как к художественному, то скажу: «Классно, вдохновляет, пугает, заставляет задуматься». Если я отнесусь к их высказыванию как к научному — то все не совсем так. По каким-то направлениям экзамены провалены, но это не абсолютный провал. Больницы продолжают лечить, детей продолжают учить, в магазинах есть еда. Как мне несколько дней назад сказал известный американский коуч и терапевт Тим Келли, с которым мы по этой теме дискутировали: «Проблема в десяти процентах того, что мы делаем». Проблема не в том, что вся система провальная, а в том, что десять процентов работают неправильно. Но это примерно так же, когда болит маленький зуб или когда палец порезал, то боль занимает 90% внимания в коротком моменте. Умрет ли человек от того, что у него болит палец или зуб? Вряд ли. Хотя ему будет плохо, надо будет лечиться — но это даже не смертельное заболевание. Экзамен не провален, но мы его сдали не на пятерку, а на тройку. Системы оказались не готовы, но не радикально. Можно сравнить с историей европейской цивилизации в Италии или Франции. Эпидемия чумы «черная смерть» в 14 веке в Италии — это от 60 до 100% смертности, одна из самых летальных эпидемий в истории Европы. Сейчас у нас умирает, может быть, в пять раз больше людей, чем обычно в мирные времена. Но все равно смертность — меньше 1% населения. То есть относительно низкая летальность и опасность. Европа переживала шоки гораздо более суровые, несопоставимые с нынешним. Поэтому я не считаю, что это провал. Это встряска. Я иногда называю это репетицией. Представим, что природа, чтобы нас встряхнуть, не коронавирус нам послала, а что-нибудь посерьезнее, типа той самой чумы? Если бы каждый второй из нас мог не пережить этот год?

Проблема в другом — и вот там как раз мы «проваливаем экзамен», но коронавирус тут вообще ни при чем. Дело в том, что мы вообще не понимаем работу биосферы. Мы часто думаем, что она такая «кладовая природы», в которой все лежит и ждет, когда мы возьмем это с полки. И вся природа неразумная — там есть глупенькие птички, глупые деревья, реки, которые текут согласно законам физики… Мы — цари природы, у нас у одних разум, мы богатствами природы распоряжаемся… Мы не способны помыслить, что биосфера может быть сверхразумна по отношению к нам. Что наш человеческий разум и наша человеческая культура могут быть, с точки зрения объемов информации и знания, которое мы имеем, во много-много раз меньше того, чем владеет Жизнь. И что, возможно, она гораздо-гораздо умнее нас.

Говорят иногда, что мы дети природы. Это буквально так и есть. Она нас породила, она нас направляла. А эпидемии — это такое воспитание человечества. Поэтому не нужно считать, что сейчас у нас катастрофа. Нет, у нас научение чему-то. Я думаю, не случайно человечество было порождено природой, оно возникло не само по себе, а как результат эволюции. Биологи в 20 веке использовали идею «слепого часовщика»: вся эволюция происходит за счет случайности, каждый новый вид является результатом случайных мутаций, в результате этих случайных мутаций и естественного отбора как-то случайно возник и человек. А есть другое предположение, что у эволюции есть какой-то вектор, что она развивается каким-то определенным путем в сторону постепенного усложнения и увеличения разнообразия. Вероятнее всего, человек не является кульминацией эволюции, а только одним из ее этапов, и биосфера вполне могла «захотеть», чтобы мы появились. И то, что с нами происходит, как-то «контролируется» ее «волей». Это так называя телеологическая концепция, идея целенаправленной эволюции. Эволюционирует вся биосфера, не только отдельные виды, и в этой эволюции мы играем какую-то роль, а часть нашей задачи и роль нашего разума — осознать, что мы являемся планетарным видом, что мы влияем на другие виды; научиться тому, как брать ответственность. В одном из наших разговоров с Александром и Николь у нас родился образ, который мы назвали «инициационный обряд». В древние времена в племенах, когда дети взрослели, им нужно было доказать, что они готовы нести ответственность за свое племя. Они должны были пройти через разные испытания, часто смертельные. Например, в Папуа-Новая Гвинея нужно прыгнуть со специально сконструированной вышки высотой десять метров на землю. Можно разбиться, а можно сгруппироваться и так прыгнуть, что отделаешься легкими ушибами. Пройдя через смертельную опасность, человек на выходе должен стать сильным, осознанным и ответственным.

Вот у нас сейчас инициационный обряд в масштабах всего нашего вида. И сейчас у нас первый, а не последний этап начавшегося испытания. Если мы через него пройдем, в том конце тоннеля нас ждет более осмысленная и счастливая жизнь.

— Резюмируя наше интервью: какие уроки человечество может извлечь из текущей ситуации? Этих уроков очень много. Вопрос в том, кто будет их извлекать — правители, бизнесмены, лидеры гражданских движений, обычные граждане… С экологической точки зрения, один из уроков заключается в том, что наша даже небольшая пауза может привести к оздоровлению планеты. Другой урок — чтобы решать проблемы, надо сотрудничать. Третий урок — если нам нужно быстро измениться, мы можем это сделать. Например, быстрый переход в онлайн-режим говорит о том, что, если надо, мы можем решить проблему мирового характера за несколько месяцев. Просто для этого надо договариваться, и в обычное время находятся те, кто этой договоренности препятствует. Но когда вдруг это становится надо, мы можем поменять образ существования людей очень быстро. — Не грозит ли нам откат в прошлое? Нет ли опасения, что прекратятся инвестиции в возобновляемую энергетику, развитие циклической экономики и тому подобное? Конечно, такой риск есть. Не просто откат в прошлое, а откат в прошлое с усугублением. Потому что одна из угроз в том, что нынешний мировой карантин приведет к падению доходов населения во всем мире, многих людей уволили, компании сократили производство, впереди неопределенность, уже идет и будет усугубляться масштабный финансовый кризис. Нас ждет еще много неприятных событий в ближайшие годы. На этом фоне нам нужно преодолеть целый ряд испытаний нашего экологического мышления. Например, есть дешевое решение — брать грязные технологии из 20 века и начать их массово применять. Потому что надо ведь в первую очередь людей от голода спасать, давайте ставить дешевые грязные заводы, дешевые системы производства энергии и так далее. Если для выхода из кризиса будет выбрана идея, что надо восстановить массовое промышленное производство, то это может привести даже к усугублению тех экологических проблем, которые у нас есть сейчас. Но есть и другой вариант: люди осознают свои ошибки, сократят потребление, перейдут к другой модели экономики — построенной на впечатлениях, общении и так далее.  — Нынешние города представляют из себя печальное зрелище. Расскажите, пожалуйста, о движении «Живые города», которое вы помогали создавать. Вы хотите современные «мертвые» города оживить? Или с нуля создавать города будущего? И то, и другое, и третье. Надо оживлять существующие города, это первоочередная задача. Надо проектировать по-другому новые. Надо менять сознание, изменять систему промышленного производства, чтобы она была экологичной. А эта система может меняться только в том случае, если люди, живущие в городах, где находятся производства, будут заявлять о том, что их не устраивает нынешняя экономика. И начнут двигаться в сторону общества экологической ответственности.

Беседовал Матвей Антропов

 

Наш проект существует благодаря вашей помощи! Если вы нашли материал полезным, вы можете оставить комфортное для вас вознаграждение.